Была ли случайностью ходынская трагедия? Нет! Это была тщательно подготовленная и организованная акция «по гашению морального и сакрального облика» русской монархии.
Это утверждение блестяще доказывает в своём исследовании писатель, историк Борис Глебович Галенин.
Первое место в череде катастроф, войн и революций, которыми отмечен Царственный путь Государя-Мученика Николая II, занимает трагедия на Ходынском поле в дни Его Священного Коронования. Трагедия известная, казалось бы, всем, но при этом удивительно мало понятая.
Что же именно произошло ночью и утром 18/30 мая 1896 года на этом поле? Единственным не оспариваемым фактом является тот, что у павильонов с царскими подарками для народа собралась толпа в несколько сот тысяч человек, с вечера жаждущая их раздачи. Как это часто бывает в местах большого скопления народа, произошла давка, сопровождаемая значительными человеческими жертвами.
Так, на «золотом юбилее» коронации королевы Виктории в 1887 году «при сходных обстоятельствах» погибло по разным данным от 2 до 4,5 тыс. человек, не считая раненых. Но подробностей этой катастрофы в открытом доступе вы не найдете.
Уже в первом сообщении вечером 18 мая о драме на Ходынке от Министерства Двора, напечатанном в Правительственном Вестнике утром 19 мая, была озвучена версия, ставшая канонической, что все жертвы были вызваны «стремительным и сокрушительным» броском толпы за гостинцами. Причем озвучена эта версия была еще до того, как 20 мая/1 июня в Русских ведомостях за № 137 появилась статья Владимира Гиляровского, где фактически ту же версию он повторил уже как якобы очевидец.
Число жертв по данным полиции определялось в 1 138 убитых и умерших от ран и менее 500 раненых.
В Постановлении о Ходынской катастрофе от 7 июня того же года число убитых было определено в 1 389 человек, а раненых в 1 300. Но наиболее близким к истинному представляется число погибших и скончавшихся от ран примерно 1 300 человек и порядка 500 человек раненых.
Несмотря на то, что именно Министерство Двора, а отнюдь не канцелярия Московского Генерал-Губернатора, сочло своей служебной обязанностью сообщить о трагедии на Ходынке, на этот многозначительный факт подавляющее большинство не обратило внимания.
Напротив, «прогрессивная общественность» немедленно сочла ответственным за происшедшее именно Генерал-Губернатора Москвы Великого Князя Сергея Александровича, закрепив за ним прозвание «князь Ходынский». Что касается самого Государя Императора, то к Его имени та же общественность с этих пор стала усердно прилагать эпитет «кровавый».
С ним и вошел в страдающую столетней либерально-революционной шизофренией отечественную историческую память самый добрый из русских императоров.
Достаточно локальная драма на Ходынке по своей вредоносности для сакрального образа русской монархии стала сравнима с такими шедеврами черного пиара русской предреволюционной истории, как пресловутое Девятое января или якобы позорно проигранная самодержавием японская война.
Но если в организации остальных войн, провокаций и революций периода 1894-1917 годов очевидно наличие целенаправленно враждебной исторической России силы мирового масштаба, что в настоящее время не вызывает сомнений, то Ходынская драма стоит в этом смысле особняком. И друзья, и враги России и русского Самодержавия единодушно относят ее к разряду случайности: несчастной для России и весьма удачной для ее врагов.
Между тем, случайностью Ходынская драма отнюдь не была. Каждый экспромт, как говорится, должен быть хорошо подготовлен.
Отметим, что стандартные обвинения в адрес московских властей основаны на столетнем, скажем так, недоразумении. Словом недоразумение в данном контексте обозначен целый букет предвзятых мнений и предубеждений о Ходынке. Например, мнение о том, что Ходынское поле всегда было только местом учений и маневров войск Московского округа, было перерыто окопами, и непонятно как в голову московских властей могла прийти идея, устраивать на этом поле коронационные народные гуляния.
На самом деле это была уже третья по счету Коронация, сопровождаемая массовыми народными гуляниями на этом поле. Коронации Александров и Второго, и Третьего сопровождались народными торжествами на Ходынке, причем никаких жертв не было.
Для гарантии благополучного проведения коронационных торжеств мая 1896 года в основу организации их по Высочайшему повелению был положен «принцип прецедента». Именно, в деталях должен был быть соблюден план проведения всех таковых торжеств и мероприятий в Коронацию Александра III 1883 года.
Но Высочайшее повеление не было исполнено: власть и ответственность были разделены.
В Коронацию 1883 года московские власти, были полными и единоличными распорядителями во всех вопросах проведения Коронации, касавшихся не Кремля, а Москвы. В частности, раздача подарков народу на Ходынском поле была поручена московскому обер-полицмейстеру.
В Коронацию 1896 года устройство майских «коронационных народных зрелищ и увеселений» в Москве вопреки здравому смыслу было изъято из ведения Московского Генерал-Губернатора Великого Князя Сергея Александровича и всецело передано Министерству Императорского Двора.
Принятие мер по охране и обеспечению безопасности народных гуляний также взяло на себя Министерство Двора.
В самой Москве, не считая по-прежнему Кремля, полнота ответственности за обеспечение безопасности собственно коронационных торжеств, особы Государя Императора и лиц Императорской фамилии была возложена на московские власти.
В Кремле же порядок и безопасность, как и в 1883 году обеспечивала Дворцовая полиция, поддержанная силами Личного Конвоя Его Величества.
Таким образом, получился в буквальном смысле слоеный пирог «разделения ответственности». Действительно, в месте проведения «народного праздника» на Ходынском поле за все отвечает Министерство Двора, то есть – Петербург.
От «поля гуляний» до Тверской заставы, сразу за теперешним Белорусским вокзалом, отвечает вообще непонятно кто, поскольку полномочия московской полиции, равно как и ее обер-полицмейстера, формально на границе застав заканчиваются, и начинается зона ответственности полиции подмосковной, конкретно, 3-го полевого стана Московского уезда.
Далее от Тверской заставы до стен Кремля несет ответственность за безопасность Императора и населения полиция московская, которая с этой задачей справляется блестяще, как на самой Коронации, так и при ее подготовке.
И, наконец, в самом Кремле, вновь распоряжается Министерство Двора. При этом общую ответственность за личную безопасность Императора несут Великий Князь Сергей Александрович и опять же московская полиция.
Во время Коронации присутствовала и третья сила. Гвардейскими частями, прибывшими в Москву в немалом количестве также вроде бы для поддержания порядка и обеспечения безопасности монарха, командовал Великий Князь Владимир Александрович. А вот Великий Князь Сергей Александрович не имел пока отношения к командованию даже войсками Московского округа. Командующим округом он станет только после коронации. Возможно, что и с учетом Ходынки.
Именно в этом многослойном разделении ответственности между Москвой и Петербургом за благополучное протекание единого по существу, говоря современным языком, мероприятия и был грамотно заложен зародыш будущей катастрофы.
Так что обвинения московских властей в выборе неудачного места для народного торжества и в преступно плохой его организации, являются результатом более чем столетней злонамеренной дезинформации. Как пишут современные исследователи: «В результате интриг Министра Императорского двора [графа Иллариона Ивановича] Воронцова-Дашкова Великий Князь Сергей Александрович с самого начала подготовки к коронации был отстранен от контроля за проведением народных гуляний.
Когда произошла трагедия, Воронцов-Дашков попытался уйти от ответственности, свалив вину на великого князя, инспирировав глубоко тенденциозный доклад статс-секретаря графа Палена» 1.
Похоже, в выдвижении на первый план Воронцова-Дашкова сыграла роль императрица-мать Мария Федоровна, «особым благоволением» которой пользовался Министр Двора. Следует также учесть, что с одной стороны жена Министра Двора была близкой подругой Марии Федоровны, а с другой последняя недолюбливала свою невестку Александру Федоровну, а с некоторых пор и ее сестру Елизавету Федоровну, а с ними и ее мужа Сергея Александровича.
Вне зависимости от ее желания поведение Марии Федоровны играло на руку либеральной партии при Дворе, осложняя и без того трудное положение, в котором оказался молодой Император после безвременной кончины Отца. Этот же фактор вполне мог помешать объективному расследованию Ходынской катастрофы.
Биографы Министра Двора свидетельствуют, что «в правительстве Воронцов-Дашков представлял интересы либеральной бюрократии» 2. Витте, которого связывала с Воронцовым в том числе и совместная деятельность по Священной Дружине, довольно странной и до сих пор не вполне разъясненной организации, также считал Иллариона Ивановича «человеком довольно либерального направления», что на взгляд Сергея Юльевича, было большим плюсом.
Очевидно, что либерализм Воронцова заведомо осложнял даже деловые контакты между ним и Великим Князем Сергеем Александровичем, который либералом отнюдь не был.
Непосредственное устройство «народного праздника» согласно приказу по Министерству Императорского Двора от 8 марта 1895 года, было поручено «Особому Установлению по устройству коронационных народных зрелищ и увеселений» во главе с действительным статским советником Н.Н. Бером.
В обязанности «Особого Установления» входило: 1) составление общего плана и программы народных увеселений, 2) производство строительных работ, 3) определение количества угощаемого народа при народных гуляньях, 4) обеспечение порядка и 5) организация санитарного надзора.
Как показали данные следствия о Ходынской драме, перечисленные выше пункты были «Особым Установлением» выполнены в весьма свободомыслящей манере. Говоря мягко.
Составление плана расположения объектов для праздничных гуляний, включая киоски или буфеты для раздачи подарков, контроль за их строительством, было поручено архитектору (гражданскому инженеру) В.В. Николя из состава «Особого Установления». Ему же было поручено и составление общего плана народных гуляний.
Удалось документально установить, что сравнительно малоизвестный архитектор Николя был избран на эту весьма ответственную должность, обойдя в конкурсе значительно более именитых коллег. Причем определенную роль в его избрании и в утверждении его проектов застройки поля для гуляний сыграл товарищ Министра Двора барон В.Б. Фредерикс 3.
Народное гуляние проходило на прямоугольном участке Ходынского поля площадью около одной квадратной версты слева от Места Выставки (рис.1). Ниже «Места Выставки» на плане отмечена Ходынская водокачка.
Длинная северная сторона прямоугольника «поля гуляний» была вытянута вдоль Петербургского шоссе.
Правый, ‒ если стоять лицом к Петровскому замку и шоссе, ‒ конец прямоугольника выходил к «Месту Выставки», а левый примыкал к Всесвятской роще, начинавшейся в районе метро «Аэропорт».
Выделенное на плане «Место Выставки» занимало площадь, включавшую территорию нынешних 1-го Боткинского проезда и стадиона Юных пионеров. В коронацию 1883 года здесь стояли павильоны Пятнадцатой Всероссийской промышленно-художественной выставки 1882 года, захватывая территорию стадиона Юных Пионеров, и доходя почти до Беговой улицы.
Громадная экспозиция разместилась в восьмидесяти павильонах, построенных на Ходынском поле на площади в 30 гектаров, и ставших своего рода городом в городе. И занимала она значительно большее место, чем указанное на плане «Место выставок». Во всяком случае – в глубину от Петербургского шоссе.
Единственным зданием выставки, сохранившимся как в 1896 году, так и в наши дни, был бывший Царский павильон, в котором сейчас ресторан Паризьен. За несколько лет до Коронации 1896 года остальные выставочные павильоны были демонтированы, и на их месте к дням Коронации осталось поле с ямами разной формы и глубины, как от фундаментов павильонов, так и особенно от опор этих фундаментов.
Именно на этом поле собралась толпа, ждущая подарков, и именно это поле часто ошибочно идентифицируют как «поле гуляний».
Основная катастрофа произошла примерно в левой части прямоугольника «Место Выставки». Там к маю 1896 года образовался ров, шириной до 60 м и глубиной до 5 м ближе к Петербургскому шоссе, и сходящий почти на нет там, где сейчас главный вход в Боткинскую больницу.
К вечеру 17 мая толпа стала заполнять ров, вдоль которого было построено большинство киосков с гостинцами, заходя в него с южной стороны, где он был почти вровень с землей. Полотно железной дороги к бывшей выставке так и не было до конца убрано за год с лишком подготовки к торжествам и обрывалось при встрече с южной стороной рва.
Подойти к «полю гуляний» можно было как со стороны Москвы, то есть со стороны Тверской улицы, переходящей в Петербургское шоссе, так и со стороны Ваганьково и Всесвятского.
Подходы со стороны Ваганьково и Всесвятского ничем не были ограждены, кроме зеленых насаждений. Не было там и рвов с канавами, да и подходить можно было через окружающий лесок по всей ширине поля, поскольку в России дороги даже вблизи столиц зачастую обозначают только направление.
Направлением, собственно говоря, было и Петербургское шоссе, начиная, во всяком случае, с Беговой улицы, и многие, сворачивая с него, также шли к месту гуляния просто по земле по территории бывшей Выставки.
Русского человека, отмеченным еще Суворовым принципом которого является: «по колено в грязи, но на аршин короче», не смущали на этом пути многочисленные неровности от фундаментов демонтированных павильонов.
Не смущало и то, что в конце пути дорогу ему преграждал изрытый ямами и рытвинами, с незасыпанным колодцем, ров.
Согласно показаниям Следствию помощника Бера гражданского инженера Николя, ответственного за планировку поля гуляний, составленная им планировка повторяла таковую Коронации 1883 года.
Однако показания Николя опровергаются данными следствия. Прежде всего, это касается как формы площади, выбранной для гуляния, так и расположения буфетов с подарками на этой площади. Так, площадь для народного праздника была круглой в 1883 году и квадратной в 1896 году. Расположение буфетов в 1883 году было также близким к круговому, причем лишь небольшая их часть расположена был в тот раз со стороны Москвы.
В 1896 году, напротив, подавляющее большинство буфетов (120 из 150) «были расположены со стороны Москвы, вдоль оврага, изрытого ямами и имеющего на дне колодец». Как писал очевидец: «Ров… тянется на протяжении более полуверсты, как раз вдоль буфетов, и перед буфетами имеет во все свое протяжение площадку, шириной от 20 до 30 шагов. На ней-то и предполагалось, по-видимому, установить народ для вручения ему узелков и для пропуска вовнутрь поля».
Как видим, «поле гуляний», усилиями «Особого Установления», для идущего со стороны Тверской заставы народа представляло род укрепленного замка, огражденного рвом. А за рвом, подобием крепостной стены, возвышалась линия соединенных между собой буфетов.
Остальные буфеты образовывали с этой линией из 120 буфетов прямой угол, вытянувшись параллельно Петербургскому шоссе по направлению к Петровскому замку. Этот «угол жесткости» собрал значительную часть жертв из числа разбившихся. И что любопытно, «Особое Установление» приложило все усилия, чтобы именно здесь сконцентрировалась основная толпа.
Удивительно, что описание скромного коронационного подарка 4 и насыщенной и интересной программы увеселений не было своевременно размещено в газетах.
Между тем, есть основания считать, что вовремя ознакомившись с тем, что надлежит получить гостям праздника «материально» и «духовно», многие могли бы предпочесть «духовную составляющую», разнообразием и интересностью во много раз превышающей «материальную». А тем самым не скопляться за сутки в надежде получить копеечный по существу сувенир.
Напротив, главой Особого Установления Бером, по свидетельству А.С. Суворина, неоднократно проводилась в газетах «реклама» коронационных кружек 5. Образцы последних были выставлены также в витринах многих московских магазинов. Все это способствовало нездоровому ажиотажу вокруг «материальной составляющей» коронационного праздника на Ходынке.
В газетах, также по поручению Особого Установления, было напечатано, что собираться к «полю гуляний» надо именно со стороны Тверской заставы, то есть именно с той стороны, где линия киосков над глубоким оврагом, или скорее рвом, напоминала стену укрепленного замка.
Уже после случившейся трагедии, было отмечено, что если бы народу предложено было собираться со стороны, например, Ваганькова, или, тем более Всесвятской рощи, где не было рва, то давки со смертельными исходами удалось бы избежать 6.
Такая подготовка подхода и сбора ожидаемой толпы удивительным образом напоминает то, что именуется сейчас флэшмобом и смартмобом. Флэшмоб – это технология собирания толпы, а смартмоб – это цель и смысл такого собирания.
Из сказанного выше видим, что «на газетном уровне», дополненном слухами, все необходимые условия флэш- и смартмоба для Ходынки выполнены. Люди знали, где собираться, и для чего. А то, что их ожидания не осуществились, так и в настоящее время никто эти ожидания из мастеров флэшмобов и не собирается исполнять.
Оперативности нынешней, понятно, не было. Зато и качество подготовки было на высоте. Похоже, что хорошо подготовленные и оплаченные специалисты ситуации на живых моделях отрабатывали. Взять хоть то же «9 января», именуемое «Кровавым воскресеньем». Типичный случай «флэш-» и «смартмоба».
Не удивлюсь, если детали лондонской катастрофы на золотом юбилее Виндзорской вдовы так хорошо засекречены именно потому, что они и послужили сырьем для отработки соответствующих технологий.
Отметим также, что начальник Особого Установления Бер отверг помощь со стороны властей города, предлагавшуюся ему лично московским городским головой К.В. Рукавишниковым. Также им были проигнорированы мнение городского головы о возможной численности участников гуляний и его советы по обеспечению безопасности гуляний. В конечном итоге переговоры главы «Особого Установления» с городским головой перешли в разлад до такой степени, что Бер не прислал Рукавишникову приглашение на трибуну, и городской голова на праздник не поехал.
Отказ руководства, как Министерства Двора, так и собственно «Особого Установления» от помощи со стороны московских властей подтверждается, в частности, Министром Внутренних Дел Иваном Логгиновичем Горемыкиным.
Засыпать же ров и вовсе не входило в намерения «Особого Установления»! Как простодушно показал архитектор Николя, ров этот, как и полагается крепостному рву, должен был сдерживать напор трудящихся на киоски с подарками 7.
Отказ «Особого Установления» от намерения засыпать ров своими силами, или с привлечением помощи московских городских властей, помощи, которую Москва сама предлагала, говорит о многом.
В частности, он свидетельствует о том, что привлекать войска и усиленную охрану Ходынского поля, как на коронации 1856 и 1883 годов, отнюдь не входило в изначальные планы «Установления», что бы потом ни говорилось по этому поводу.
Хотя «обеспечение порядка» на празднике, было прямой обязанностью Особого Установления (п. 4). Предполагалось обойтись именно природными препятствиями, как, в конце концов, и произошло. Да и раздавать гостинцы, решено было не в 6 утра, как на прошлой коронации, а в 10. Чтобы хорошо выдержанный в ожидании народ больше оценил подарок и угощение.
То есть «принцип прецедента», на котором настаивал сам Император, был благополучно нарушен и в этот раз.
По настоянию Бера была изменена также форма киосков: с шестиугольной, без острых углов в 1883 году, на пятиугольную в 1896. Причем острый угол смотрел в сторону подходящего народа.
До сих пор непонятой и неосознанной тайной Ходынской катастрофы является то, что произошла она отнюдь не в 6 часов утра, когда «толпа вскочила вдруг как один человек и бросилась вперед с такой стремительностью, как если бы за нею гнался огонь».
Катастрофа произошла на несколько часов раньше, когда около часа-двух ночи концентрация народа во рву практически мгновенно достигла такой степени, что здоровяк Гиляровский, начавший по счастью для себя выбираться оттуда по направлению к Бегам, когда еще можно было идти между скопившихся там людей, не смог дойти до выхода изо рва будучи стиснут толпой. И простоял там, задыхаясь от тесноты и от испарений толпы в душную безлунную ночь, до трех часов, когда рассвело, наблюдая, как вокруг умирают более слабые.
Спасло его то, что он почти успел подойти к менее глубокому краю рва, где прибывшие солдаты и казаки, как только стало хоть что-то видно, стали конями и руками разбивать толпу, спасая кого еще можно было. Только это позволило ему выбраться из рукотворного ада и прийти в себя после обморока на траве Беговой аллеи. Не позже четырех часов утра.
Можно провести несложный подсчет.
По приводимым данным площадь рва составляла порядка тридцати тысяч квадратных метров. В той давке, о которой единодушно говорят все уцелевшие, на квадратном метре помещалось порядка четырех человек. Итого сто двадцать тысяч человек только во рву. Если допустить всего один процент смертности от тесноты и духоты, то получим тысячу двести человек. Это до всяких бросков толпы к будочкам с подарками.
Кстати, даже в Википедии, в статье о Ходынской давке подчеркивается, что «по современной медицинской терминологии причиной смерти большинства пострадавших была компрессионная асфиксия». А отнюдь не разбивание голов в броске на киоски. Следователь по особо важным делам Кейзер, равно с другими свидетелями, говорит, что толпа была настроена мирно. Другое дело, что она уже не была и не могла быть управляемой.
В действие вступили законы тогда еще не созданной науки – охлодинамики. Науки о поведении толпы в экстремальных условиях.
Еще одной из незамечаемых загадок Ходынки является то, что ни документальных свидетельств о подготовке к празднику, ни достоверных сведений из первых рук о случившемся при начале раздачи подарков нет. При наличии сотен тысяч участников.
Как отмечено в «Постановлении по делу о Ходынской катастрофе», в архивах Министерства Двора не сохранилось документальных свидетельств об утверждении Министром Двора плана гуляний ни за 1896, ни за 1883 годы. Отметим, что Министром Двора во время обеих коронаций был граф Воронцов-Дашков.
Что касается свидетелей, то почему-то считают свидетелем Гиляровского. Для всех времен и народов. Но из текста его Воспоминаний прямо следует, что он смог вырваться из ловушки рва не позже трех с небольшим часов утра. В чем каждый может убедиться самостоятельно.
А все впечатляющие описания в его статье в «Русских ведомостях» от 20 мая: раздирающие душу стоны, затоптанные и раздавленные в продолжение «не более десяти мучительнейших минут...», все это могло быть записано им исключительно с чужих слов. Прежде всего, со слов первого сообщения Министерства Двора в Правительственном Вестнике от 19 мая 1896 года.
Странно, что это не понял пока никто за сто лет. Напротив, статья и воспоминания «дяди Гиляя», стали каноном, который, не утомляя себя разбором подробностей и частностей, цитируют в качестве свидетельства очевидца все, кому не лень.
Что самое интересное, более достоверные свидетельства действительно отсутствуют. Разумеется, простых участников ночной давки, уцелевших в ней, достаточно много. Но четко сказать о времени и порядке событий никто из них по вполне понятным причинам не мог. Так же, как никто из них не смог бы сказать, где нашли свою смерть большинство жертв.
Судебный следователь Московского окружного суда по особо важным делам Павел Федорович Кейзер в своем «Постановлении» от 7 июня определяет число раненых в 1 300 человек, и число убитых в 1 389. Тем не менее, есть все основания доверять именно первым числам в 1 300 погибших и порядка 500 раненых. Действительно, когда уже на другой день после катастрофы Государь посетил раненых в больницах, их число не превышало уже 200. Остальные разошлись по домам, смазав ссадины йодом.
Однако, как только стало известно, что великодушный Государь выделил пострадавшим семьям по 1 000 рублей единовременно, а на всю жизнь пособие, которое эти семьи получали до Февраля 1917 года, число раненых стало резко расти, дополняясь даже новыми убиенными.
Понять страдальцев можно. 1 000 царских русских рублей образца 1896 года соответствуют сейчас примерно сумме, равной по разным оценкам от 100 000 до 250 000 нынешних долларов. Представим на секунду, что наше сегодняшнее руководство вдруг сошло с ума. И вместо присущей ему щедрости либерально-демократической, проявило бы подобную Царскую щедрость по отношению к семьям погибших − по прямой вине государства − в катастрофах наших дней …
Боюсь, что население, например, московского мегаполиса, «сократилось» бы до своих дореволюционных размеров максимум в неделю. Исключительно за счет желания москвичей поправить дела заботой о ближних. В 1896 году население было в массе своей все же православным и богобоязненным, но соблазн, согласитесь, был велик.
Так что число в 500 раненых представляется самым близким к истинному, что само по себе совершенно иначе расставляет акценты в Ходынской трагедии.
Теперь о том, что число собравшихся вряд ли достигало к моменту начала раздачи подарков даже и четырехсот тысяч человек. Говоря о полумиллионе и даже миллионе, обычно подчеркивают, что киоски с подарками были сметены и очищены за какие-нибудь десять-двадцать минут, и что многим де уже тогда подарки не достались.
Однако по свидетельству «участника» Ходынки московского мастерового Василия Краснова, чей «Рассказ не до конца растоптанного» пользовался популярностью как до, так и после революции с точки зрения обличения «кровавого царизма», подарки эти были в свободном доступе еще в 12 часов дня 18 мая.
Василия действительно сильно приложили о будки в момент их штурма со стороны поля, и он долгое время пролежал на этом поле без сознания. Когда он очнулся был день: «Близко около меня, рядом, сидел на лужайке грузный татарин. …У его ног лежал узелок с гостинцами, и он ел пряник и пирожок, кусая их по очереди, запивая из кружки медом... Я попросил его дать мне попить, он подал меду из своей кружки. У него уцелела даже цепочка часов. Спрашиваю, сколько времени.
− Двенадцать часов.
На мои жалобы, что вот, мол, меня смяли, а я ничего не получил, татарин пошел и вскоре принес мне узелок гостинцев и кружку из будки».
Вопросы есть? Так что проблема Ходынки не в том, что народа было намного больше, чем, скажем, в 1883 году, а в том, что народ этот был весьма умело и загодя настроен и должным образом размещен.
И ведь самое-то по-человечески обидное, что независимые эксперты, привлеченные предварительным следствием, единодушно признали, что при всех недочетах формы самих буфетов, их расположения и подходов к ним, «правильными и своевременными мерами регулирования движения толпы» могла быть устранена опасность для человеческих жизней.
Именно, «если бы толпа была правильно распределена к имевшимся 150 проходам, возможно, было пропустить на площадь гулянья 18 000 человек в минуту или 540 000 человек в полчаса, т.е. раздать заготовленные 400 000 подарков в 23 минуты».
Но для этого, согласитесь, надо было, по крайней мере, за сутки до собственно раздачи подарков расставить постоянные караулы для осуществления тех самых «правильных и своевременных мер регулирования движения толпы».
То есть в полной мере выполнить пункт четвертый из основного перечня обязанностей «Особого Установления». Или, если самим было слабо, воспользоваться услугами городских властей, как тщетно предлагал главе Особого Установления действительному статскому советнику Беру московский голова Рукавишников.
И сейчас мы переходим к самому важному. Дело в том, что все перечисленные усилия Особого Установления по нарушению «принципа прецедента», были бы втуне, даже не засыпанный ров не помог, если бы продолжало стоять на своем месте, украшая въезд в Первопрестольную, главное выставочное здание Москвы на протяжении почти полутора десятилетий, грандиозное наследие Выставки 1882 года – «павильон-звезда» (рис. 2).
Именно этот павильон и занимал почти 15 лет место, обозначенное на рис. 1 как «Место Выставки». Останься он на месте, то и народу негде было бы расположиться, и освещено все было бы от Бегов до Петровского замка.
Но вдруг, − перед самой Коронацией – бессмысленный и дорогостоящий демонтаж этого чуда промышленного модерна конца XIX века, площадь помещений которого составляла почти 6 гектаров, т.е. 60 000 кв. метров, а длина крытых галерей была близка к километру, и перевоз его «в целях экономии государственных средств» на выставку в Нижний Новгород.
Занимавшиеся этим вопросом современные специалисты по архитектуре свидетельствуют, что экономической целесообразности в этом переносе выставочного монстра за сотни верст, во всяком случае, не было, был сплошной убыток, «а Москва лишена была полезного и, можно сказать, необходимого ей здания для различных выставок.
Москва потеряла не только постоянное выставочное помещение, но и хорошо оборудованную выставочную территорию».
Но Москва потеряла гораздо больше, чем выставочное помещение и выставочную территорию. Навсегда с празднично-выставочно-парадной Ходынкой оказался связанным привкус катастрофы. Об экономической целесообразности переноса гигантского павильона уже было сказано: сплошной убыток. Про ущерб нанесенный эстетике Первопрестольной в пред-коронационные дни умолчим. С этих двух точек зрения, полный маразм.
А вот как подготовка и организация предполья катастрофы − блестяще! Одним махом освободилось место, где могли собираться и концентрироваться «материалисты», жаждущие разрекламированных загодя «царских гостинцев».
То, что земля на том месте, где стоял циклопический павильон, была в ямах и рытвинах от извлеченных опор фундамента, служило отличным маскировочным эффектом для тех, кто, подбираясь к ларькам с подарками, оказывался в том самом рву. После ям и колдобин от бывшего фундамента забраться в него можно было вполне нечувствительно. Тем более, что он был широк, понижался в сторону Петербургского шоссе постепенно и вначале мог показаться частью того же поля: так же сидел и ходил народ, так же горели костры. Так же играли гармошки, звенели песни, люди пели и плясали. Было празднично и весело.
Именно своевременным демонтажем павильона было создано предполье катастрофы, с точкой конденсации людской массы – рвом. Место, где приняло смерть подавляющее большинство жертв Ходынской драмы.
Обратим свое внимание еще на два момента.
Если бы Особое Установление вынесло длинный ряд из 120 киосков еще на 20-30 шагов ближе ко рву, к самому краю его, то никаких жертв, кроме задохнувшихся во рву не было бы, поскольку взбираться к буфетам можно было бы только поодиночке, и давку у самих киосков организовать было бы просто некому.
Если бы, с другой стороны, ров хотя бы как-нибудь, но был засыпан вровень с остальным пространством на месте бывшего «павильона-звезды», то эффекта также никакого бы не было; народ на огромном пространстве бывшей Выставки распределился бы сравнительно равномерно, и терпеливо бы дождался 10 утра. Поскольку число погибших от давки и духоты в этом случае было бы близко к нулю.
А толпа, подчеркнем вновь, по всем данным следствия была настроена мирно.
Второй вариант, очевидно, не годился тайным организаторам катастрофы. Но и первый был плох. Некому было бы кидаться на киоски. Из 6-метрового рва на штурм не бросишься.
В реалиях утра 18 мая 1896 года на киоски бросились только те, кто стояли на сравнительно ровном участке поверхности шириной в 20-30 шагов между линией киосков и краем рва. В некоторых местах это пространство суживалось до 5-7 шагов. Поместиться на нем могло порядка 10, вряд ли 20 тысяч человек. Плотность здесь просто не могла быть той, что во рву – избыточные падали бы обратно в ров. А еще около полуночи, как свидетельствует тот же Василий Краснов, между будками можно было пробраться на поле гуляний.
Вот эти несколько тысяч и участвовали в 6 утра в штурме киосков, столкнувшись при этом с немногочисленными пробравшимися на поле гуляния. Но те плотной массы не образовывали и к киоскам кинулись только при криках: «Дают!»
Сшибка этих масс и дала те примерно 100 разбившихся о киоски и порядка 400-500 раненых.
Говорить о том, что «миллионная» толпа, собравшаяся на месте бывшего павильона-звезды, бросилась на штурм киосков по головам стоявших во рву, даже не бред, а полный идиотизм.
Было уже светло, и представьте, стоите вы на краю 4-6-метрового обрыва, заполненного внизу людьми. Под вами на глубине 3-5 метров лес голов. Попробуйте пробежаться по нему хотя бы мысленно!
И наконец, если бы «миллионную» толпу согнали бы все же, скажем пулеметами, в этот ров и далее на «штурм» ларьков, то число жертв, исчислялось бы в этом случае не тысячью, а сотнею тысяч. Именно столько людей стояло, стиснутое во рву и было бы затоптано «миллионною» толпою.
Наиболее реально картина столкновения при начале раздачи в 6 часов утра восстанавливается в следующем виде. На киоски навалилась толпа, стоящая между ними и краем рва, столкнувшись при этом с теми, кто ринулся со стороны поля. Здесь и раздались те, описываемые всеми свидетелями крики, стоны, треск ломающихся досок и костей. Освободившееся пространство перед киосками стали заполнять выбиравшиеся с левой, мелкой стороны рва и справа, со стороны Петербургского шоссе.
Поскольку и при нормальном раскладе на раздачу подарков четыремстам тысяч человек требовалось 23 минуты, то примерно за это время все и произошло и закончилось. Без дополнительных жертв. Тем паче, раздали не все подарки. Выше уже отмечалось, что и несколько часов спустя они все еще были в свободном доступе.
Наличие разбившихся о киоски было абсолютно необходимо, для того чтобы придать тщательно подготовленной катастрофе оттенок спонтанности. Прикиньте сами. Какие выводы могли быть бы сделаны, если наличествовали только погибшие во рву от компрессионной асфиксии?
Это что же получается, господа? Стоял себе народ, мирно стоял. Полиция даже не требовалась. И вдруг вымер в количестве более тысячи. «Это ведь редко какая битва столько жертв уносит!», – восклицает в своем дневнике Алексей Сергеевич Суворин. И в данном случае его голос – глас большинства.
Так спрашивается, где стоял? Почему стоял?
Могли дойти и до павильона демонтированного, и стоимость перевозки его и возведения на новом месте оценить. Последнее конечно, вряд ли. Не 1937 год все же. Во врагов народа по наивности тогда не верили.
Тем не менее, за неосторожную фразу об этом, сказанную на Нижегородской выставке через три недели после событий утра 18 мая известным болтуном и фанфароном дядей Гиляем за веселым завтраком «под веселой козой», в присутствии чиновников Министерства Финансов, вылетел дядя Гиляй как миленький в три дня с выставки. Освещать ее достижения народам Поволжья и Северного Кавказа. Хорошо хоть командировочные оформили «по-генеральски». «Кто-то» очень не желал, чтобы подобная версия получила право на существование. Даже в шутейном разговоре.
Сам того не подозревая, Гиляровский, судя по всему, попал в «десятку». И ведь, по сути, впервые в дружеском разговоре выразил он свои искренние личные впечатления от «Ходынки». От смертного ужаса стояния во рву.
В отличие от своей знаменитой статьи в Русских ведомостях, где он вслед за Министерством Двора повторяет сказку, в которой основные жертвы приписаны броску толпы к киоскам в момент начала раздачи в 6 утра. Эти «десять мучительнейших минут» около 6 утра, − как времени наибольших жертв Ходынки, − и вошли потом и в народный эпос, и в энциклопедии.
А вот истинные причины, методы организации катастрофы и главные ее виновники до сих пор не стали субъектами не только следственного, но и какого-либо иного рассмотрения.
Автор: Борис Глебович Галенин, историк, писатель.
Об авторе: кандидат технических наук, член Общества изучения истории Отечественных спецслужб, начальник штаба Войсковой Православной Миссии, кавалер ордена Святого Страстотерпца Царя Николая.
Примечание: все выделения в тексте – авторские.
Источник: Галенин Б.Г. Неизвестная Ходынка // На службе у России. Великий Князь Сергей Александрович. – Материалы научн. конференций 2011-2012 гг. М.–СПб.: Фонд памяти Великого Князя Сергея Александровича, 2013. – С. 96-127. (Первая публикация)
[1] Епанчин Н.А. На службе трех императоров. Воспоминания / Научное редактирование А.Г. Кавтарадзе. – М., 1996. Примечание на стр. 554 к следующему тексту Епанчина на стр. 233: «О Ходынке написано много, но я ограничусь немногим. Приведу мнение статс-секретаря графа Палена, который производил расследование. Он считал главным виновником великого князя Сергея Александровича, как генерал-губернатора».
[2] Воронихин А.В. Министр Императорского Двора и Уделов граф И.И. Воронцов-Дашков. // Есть в инете.
[3] Слюнькова И.Н. Обстоятельства Ходынской катастрофы. Новые документы и исследования // Доклад на открытой научной конференции памяти Великого Князя Сергея Александровича. – Москва. 12 мая 2012 года; Слюнькова И.Н. Архитектурный проект народного праздника во время коронационных торжеств 1896 г. // На службе у России. Великий Князь Сергей Александрович. Материалы научн. конференций 2011-2012 гг. – М.-СПб.: Фонд памяти Великого Князя Сергея Александровича, 2013. С. 128-168.
[4] В подарочном платке с царскими портретами работы Прохоровской мануфактуры были завернуты сайка, кусок колбасы, пряник, а к сему прилагалась красивая эмалированная кружка с инициалами Государя.
[5] Суворин. Дневник. – М.: Новости, 1992. С. 126. Запись от 18 мая. Фамилию Н.Н. Бера Суворин пишет через «э», а инженера Николя и вовсе именует Николиным.
[6] «Если бы нам сказали: от Ваганьковского, мы и оттуда бы пошли, нам все равно, там этих ям нет, и там во время раздачи было просторно». // Суворин. Дневник. С. 128-129. Запись от 19 мая.
[7] Архитектор Николин (Николя. – Б.Г.), строивший буфеты, показал, что ямы во рву нарочно не зарывались, чтоб они сдерживали народ. // Суворин. Дневник. С. 134. Запись от 30 мая. В воспоминаниях о Ходынке Георгия Иванова эти слова приписаны самому Беру, но учитывая, что Иванов писал их в 1933 году, переписывая часто тот же Дневник Суворина, то мнение Суворина более «аутентично».
Сайт За-Царя.рф не является монархическим, не носит религиозный характер, не преследует политических целей. Задача сайта – рассказать правду об Императоре Николае Втором и России времени Его правления.
Контакты: za-carya@yandex.ru
© 2017 - 2024. Все права защищены.
