23 августа / 5 сентября 1915 года Император Николай II принял на себя Верховное главнокомандование. В опубликованном в тот же день высочайшем рескрипте говорилось: «Возложенное на Меня свыше бремя Царского служения родине повелевает Мне ныне, когда враг углубился в пределы Империи, принять на Себя Верховное командование действующими войсками и разделить боевую страду Моей армии и вместе с нею отстоять от покушений врага Русскую Землю». На следующий день Государь выехал в Могилев и после молебна подписал соответствующий приказ, в котором были следующие слова: «Сего числа Я принял на Себя предводительствование всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, находящимися на театре военных действий. С твердой верой в милость Божию и с неколебимой уверенностью в конечной победе будем исполнять наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим Земли Русской».
Это решение Император Николай II принял в тяжелейших для России и Русской армии условиях. Продолжалось «великое отступление», все завоевания первого года войны были утрачены, войска испытывали острый снарядный и патронный голод, одна за другой пали русские крепости, войска противника заняли Польшу и часть Прибалтики, а германский флот едва не захватил Рижский залив. 5 августа пала Варшава, через несколько дней Ставка была вынуждена переехать из Барановичей в Могилев, Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич совершенно растерялся.
Вот как описывает сложившуюся ситуацию военный историк А.А. Керсновский: «Аппарат Ставки начал давать перебои. В конце июля стало замечаться, а в середине августа и окончательно выяснилось, что она не в силах больше управлять событиями. В грандиозном отступлении чувствовалось отсутствие общей руководящей идеи. Войска были предоставлены самим себе. (...) Врагу были оставлены важнейшие рокадные линии театра войны, первостепенные железнодорожные узлы: Ковель, Барановичи, Лида, Лунинец. Предел "моральной упругости" войск был достигнут и далеко перейден. Удару по одной дивизии стало достаточно, чтобы вызвать отступление всей армии, а по откатившейся армии сейчас же равнялись остальные. Истощенные физически и морально бойцы, утратив веру в свои силы, начинали сдаваться десятками тысяч. Если июнь месяц был месяцем кровавых потерь, то август 1915 года можно назвать месяцем массовых сдач. На Россию надвинулась военная катастрофа, но катастрофу эту предотвратил ее Царь. Император Николай Александрович принял решение стать во главе армии. Это было единственным выходом из создавшейся критической обстановки. Каждый час промедления грозил гибелью. Верховный главнокомандующий и его сотрудники не справлялись больше с положением ‒ их надлежало срочно заменить. А за отсутствием в России полководца заменить Верховного мог только Государь».
Действительно, главной причиной, заставившей Императора пойти на этот шаг, был полный крах стратегии великокняжеской Ставки. Кроме этого, Император решил положить конец возникшему в стране «двоевластию», объединив в своем лице как гражданскую, так и военную власть, так как с началом войны Империя оказалась разделенной на две части ‒ театр военных действий, где все подчинялось воле великого князя, и тыл, на который простирались полномочия Совета министров.
Впрочем, была и еще одна причина ‒ великого князя не без оснований стали подозревать в симпатиях к либеральной оппозиции, которого последняя, по воспоминаниям жандармского генерала А.И. Спиридовича, намечала в диктаторы, а то и в регенты. По словам же дворцового коменданта В.Н. Воейкова, на тайных совещаниях либеральной оппозиции стали высказываться за осуществление дворцового переворота и замену Государя конституционным монархом «Николаем III», поскольку Николай Николаевич проявлял себя как сторонник парламентской системы, ответственного перед Думой министерства, приверженец либеральных взглядов и в частных разговорах с лидерами оппозиции резко отзывался об Императрице.
Другой не менее важной причиной, заставившей Императора стать во главе своей армии, стало его религиозное чувство, которое, как вспоминала фрейлина Императрицы А.А. Вырубова, подсказывало монарху, что «долг Царя велит ему стать во главе своих войск и взять на себя всю ответственность за войну». Отметим, что желание встать во главе армии было у Императора уже в самом начале войны, но тогда его отговорили от этого шага министры. В условиях неудач Царь решил, что должен воодушевить свои войска и поступить так, как поступили к этому времени практически все монархи участвовавших в войне государств.
Решение Государя принять на себя обязанности Верховного главнокомандующего вызвало острое недовольство как у либеральной общественности, так и в сановных кругах. Как только стало известно о намерении Императора возглавить армию, на него было оказано сильное давление с целью заставить отказаться от этого решения. 12 августа председатель Государственной Думы М.В. Родзянко в письме Государю буквально настаивал на сохранении этого поста за великим князем Николаем Николаевичем, 17 августа к Царю обратилось большинство членов Совета министров с просьбой отказаться от этого шага.
Против желания Царя стать Верховным выступила и его мать ‒ Императрица Мария Федоровна. Но решение Монарха осталось неизменным. «Уход великого князя и вступление Государя в верховное командование вызвали чрезвычайное возбуждение в политических кругах, не отдававших себе отчета в причинах, ‒ отмечал Керсновский. ‒ Событие это хотели оценивать исключительно с точки зрения политических интриг. В нем желали видеть только победу ненавистной Императрицы и влияние Распутина, имя которого в ореоле гнуснейших и нелепейших легенд успело уже стать всероссийским "жупелом". Общество и общественность отнеслись к перемене несочувственно. После кратковременного патриотического подъема начала войны верх снова стали брать упадочные настроения, и внимание общественности все больше стало переключаться с "внешнего" фронта на фронт "внутренний"».
Одни критики решения Царя стать во главе армии указывали на то, что он совершенно не подготовлен для этой должности; другие, мечтавшие о государственном перевороте, ‒ боялись, что оно укрепит связь Царя с армией; третьи, переживавшие за судьбу монархии, выражали опасение, что беря на себя личную ответственность за положение на фронте в период поражений, становясь «главнокомандующим отступающей армии», Царь рискует подрывать престиж монархии, так как отныне все неудачи будут приписаны непосредственно ему. В связи с этим Керсновский писал: «История часто видела монархов, становившихся во главе победоносных армий для легких лавров завершения победы. Но она никогда еще не встречала венценосца, берущего на себя крест возглавить армию, казалось, безнадежно разбитую, знающего заранее, что здесь его могут венчать не лавры, а только тернии. Государь не строил никаких иллюзий. Он отдавал себе отчет в своей неподготовленности военной и ближайшим своим сотрудником и фактическим главнокомандующим пригласил наиболее выдающегося деятеля этой войны генерала Алексеева, только что благополучно выведшего восемь армий из угрожавшего им окружения».
И действительно, как только генералитет узнал, что дальнейшее планирование военных операций ляжет на плечи нового начальника штаба ‒ генерала М.В. Алексеева, пришедшего на смену генералу Н.Н. Янушкевичу, все сразу же успокоились. Генерал А.И. Деникин вспоминал: «Этот значительный по существу акт не произвел в армии большого впечатления. Генералитет и офицерство отдавало себе ясный отчет в том, что личное участие Государя в командовании будет лишь внешнее, и потому всех интересовал более вопрос: ‒ Кто будет начальником штаба? Назначение генерала Алексеева успокоило офицерство. Что касается солдатской массы, то она не вникала в технику управления, для нее Царь и раньше был верховным вождем армии...» В свою очередь, адмирал А.В. Колчак впоследствии отмечал: «Я всегда очень высоко ценил личность генерала Алексеева и считал его, хотя до войны мало встречался с ним, самым выдающимся из наших генералов, самым образованным, наиболее подготовленным к широким военным задачам. Поэтому я крайне приветствовал смену Николая Николаевича и вступление Государя на путь верховного командования, зная, что начальником штаба будет генерал Алексеев. Это для меня являлось гарантией успеха в ведении войны, ибо, фактически, начальник штаба верховного командования является главным руководителем всех операций».
Каковы же были последствия смены Верховного главнокомандующего? Фронт понемногу стабилизировался; отступление, местами граничившее с бегством, ‒ прекратилось, война перешла в позиционную стадию, а армия с каждым месяцем наращивала потенциал, обеспечивший ей в 1916 году определенные успехи. С приходом Царя на пост Верховного главнокомандующего и смены состава Ставки, многое поменялось в лучшую сторону: наладилось снабжение, исчезли конфликты между гражданской и военной администрацией, поднялся боевой дух армии.
Об этом хорошо пишет современный историк С.В. Куликов, цитатой из работы которого и закончим этот краткий очерк: «Принятие Николаем II верховного главнокомандования своим военным итогом имело коренной перелом на Восточном фронте в пользу России, поскольку привело к прекращению "Великого отступления", стабилизации фронта и созданию предпосылок для перехода русской армии в 1916 г. в грандиозное контрнаступление в связи с Луцким ("Брусиловским") прорывом. Насколько последний Царь был крупным полководцем - судить трудно, поскольку сама тема "Николай II как верховный главнокомандующий" до сих пор серьезно не обсуждалась, однако ясно одно ‒ по крайней мере, способностью, в ходе руководства армией, выбирать на командные должности крупных и даже выдающихся полководцев, т.е. способностью, присущей именно крупным полководцам, он обладал вполне. Появление Царя в роли главковерха оздоровило сферу внутренней политики, так как сняло противоречия между Ставкой и Советом министров, высшими военной и гражданской властями. Государственный контролер П.А. Харитонов, который принадлежал к большинству министров, оказавшихся в числе противников удаления Николая Николаевича, тем не менее, говорил октябристу И.С. Клюжеву 10 сентября 1915г., подразумевая перемену верховного главнокомандования: "Ну, это явилось уже необходимостью. Ведь вы не можете себе представить, что делалось при великом князе. Возьмите, хотя бы, этот вопрос о беженцах (...) Теперь же, хотя Царь и не полководец, но, по крайней мере, теперь не может быть никакого раздвоения власти". Принятие Николаем II верховного главнокомандования ликвидировало пагубное двоевластие, чем, несомненно, способствовало эффективности высшего управления. Наконец, и с династической точки зрения перемена верховного главнокомандующего имела положительное значение, поскольку лишила тех лидеров оппозиции, которые стремились к государственному перевороту, возможности использования в целях его совершения Николая Николаевича как руководителя армии. В этом смысле удаление великого князя на Кавказ отдалило революцию на полтора года, позволив России в 1916 г. одержать победы на Европейском и Азиатском фронтах, а к 1917 г. ‒ оказаться в ряду потенциальных победителей».
Автор: Андрей Иванов, доктор исторических наук.
Источник: http://ruskline.ru/history/2015/09/05/zamenit_verhovnogo_mog_tolko_gosudar/
Сайт За-Царя.рф не является монархическим, не носит религиозный характер, не преследует политических целей. Задача сайта – рассказать правду об Императоре Николае Втором и России времени Его правления.
Контакты: za-carya@yandex.ru
© 2017 - 2024. Все права защищены.
